«Кто из нас не слышал чарующий голос Эдит Пиаф или голос Шарля Азнавура, который «изливает слова скорее сердцу, нежели для слуха»! Пожалуй, каждый слышал, может, и не догадываясь, кто именно поет. Но мало кто из нас знает, что эти великие люди были великими шансонье.

 

Это уже в нашей стране во времена бурных перемен начала девяностых французский термин «шансон» приобрел негативную окраску массовой популяризацией блатного фольклора.

 

Сейчас в режиме шаговой доступности любой даже мало-мальски ограненный мировой культурой ребенок может приобрести диск заслуженно опального когда-то исполнителя, либо диск с вполне нормальной душевной, но тюремной песней; либо диск совершенно бездарного певца, который только и желает, что сорвать куш со своих никудышных произведений.

 

Хорошо ли, когда Крошка-сын слушает отцовы блатные песни? Может ли песня негативно влиять на молодого человека?

 

В беседе с певицей Мариной Александровой, работающей в жанре шансон, попытаемся найти ответы на эти вопросы. Родилась Марина в Риге в семье кадрового офицера; детство прошло на Кубе. Дискография ее состоит из шести альбомов. И, несмотря на свое творчество, она имеет два высших образования: юридическое и экономическое.

 

Составляющая песни: «Текст должен играть не последнюю роль»

 

– Марина, публика тебя знает по песням: «Возьми меня замуж», «Шумахер», «Любишь, не любишь»… К какому жанру сама относишь свою музыку?

 

– Свои песни я отношу к жанру лирической песни, ну, если это и шансон, то обязательно лирический. Но это скорее не попса, так как ориентируемся мы в первую очередь на смысловую нагрузку в песне, текст обязательно должен быть со смыслом, а музыка помогать его воспринимать. Одним словом, в нашем жанре и слова, и музыка имеют одинаково главные роли.

 

– Чем для тебя является музыка?

 

– Музыка – это моя работа, моя профессия. Я всегда стремлюсь выполнить свою работу как можно качественнее. Работа меня всегда спасала, выручала. Если что-то происходило в жизни неприятное, то я всегда полностью уходила в музыку. Это и спасало.

 

– Творчество каких исполнителей больше всего привлекает?

 

– Самый глубокий след в моем творчестве оставили песни Любы Успенской. Симпатично творчество Михаила Шуфутинского, у него удивительная манера петь, как я говорю: «он и между нот тоже поет», то есть когда молчит, он как бы тоже звучит… Нравится «Лесоповал» на начальном этапе, большую симпатию вызывает творчество Сергея Трофимова. Нравится то, что делает Стас Михайлов.

 

Спросим на улице: «У них шансон ассоциируется с блатняком»

 

– В последнее время шансон приобрел негативную окраску в обществе. Можно ли к шансону отнести музыку, которая воспевает быт и нравы уголовной среды, изначально рассчитанную на среду заключенных и лиц, близких к преступному миру?

 

– Если мы выйдем сейчас на улицу и спросим у людей, то у них шансон будет ассоциироваться прежде всего с блатняком, конечно. Но ведь есть разные направления в шансоне! Так получилось, что у нас в стране блатной фольклор в девяностые годы стали называть русским шансоном.

 

Я не выбирала жанр изначально, я просто делаю свое дело, то, что мне нравится. Конечно, меня привлекают со смыслом песни, но то, что со смыслом – это и есть шансон.

 

Более опытные коллеги советовали мне в начале творческого пути пойти именно в направлении хулиганской приблатненной лирики, мотивируя тем, что она востребована в нашей стране и может запросто привлечь внимание потенциальных слушателей, а вот лирикой в нашей стране никого не удивишь, «про любовь» у нас «не продается».

 

Но для меня все же первично делать то, что я хочу делать, работать в том направлении, в котором хочется, а не искать коммерческие пути реализации своего творчества. Но в любом случае песня будет жить по своим законам, и как бы она не ни была создана, если народ не зацепила, ее уже не вытянешь никакими средствами. Я считаю, что музыкант – это диагноз. Нельзя работать и создавать то, что не хочется, ради выгоды, например, или потому что кто-то это насоветовал; только песня, идущая от души, спетая искренне и от своего сердца, способна оставить в душе слушателей след.

 

Советское время: «Почти в каждой семье были репрессированные…»

 

– А почему многие тянутся к блатняку?

 

– А ведь и в тюремной песне могут быть чувства – поэтому и тянутся… И еще надо вспомнить, что в советское время почти в каждой семье были репрессированные, были люди, знающие лагерную жизнь не понаслышке. Этот факт тоже нельзя упускать из вида.

 

Мы понимаем, что в то время зачастую страдали невинные люди, и они, увидев тюремную жизнь, через песню выражали свои чувства. 

 

Я не любитель этой музыки. Но куда мы денем людей, которые прошли тюрьму? Тоже ведь люди, несмотря на свои проступки. Многие мои коллеги работают в этом жанре, и это востребовано.

 

Но это не то направление, в котором мне бы хотелось работать.

 

Радио и телевидение: «Если заплатишь, то твои песни будут «крутить»

 

– Марина, однажды депутатами на государственном уровне была поднята проблема, касающаяся песен, которые крутят наши радиостанции. «Мой дом родной – тюрьма», «Самое главное – напиться, все остальное потом», – цитировали депутаты строчки из этих песен. И даже предлагали ввести официальное понятие «идеологический терроризм», «духовно-нравственный терроризм». Как считаешь, существует ли все-таки здесь проблема?

 

– Сначала было все нельзя – сейчас стало все можно. Если песня, например, содержит мат, то его пиками закроют, и она может крутиться по радио. Мы, те, кто постарше – мы понимаем еще, что плохо, а что хорошо. А с детьми, например, всякое может быть. Запросто могут истолковать песню о «крутых», о тюрьме – мол, и не беда, если туда попаду. Кажется, нужны какие-то худсоветы (раньше были). Точно могу сказать, что сейчас, если заплатишь радиостанции, то твою песню будут «крутить». Не все, конечно, так работают.

 

Таланты и общество: «Известный – значит будь готов к дополнительной ответственности»

 

– Музыка – искусство массовое. А должен ли музыкант чувствовать ответственность перед обществом, перед теми людьми, которые его слушают?

 

– Безусловно. Некоторые думают, что если человек талантлив, то ему можно простить все, что угодно. Я думаю, у талантов двойная ответственность. Известный – значит будь готов к дополнительной ответственности. Если ты известен публике, то ты уже не можешь появиться в обществе, например, пьяным. Многие подражают известному человеку, смотря его по телевизору, скажем. Так что каким бы талантливым ни был человек, прежде всего он должен быть порядочным и совестливым, ограничивать свои действия и жизнь принципами социального общежития. Попросту говоря – считаться с другими, возможно, и менее талантливыми людьми.

 

– Несколько песен в твоем репертуаре написала замечательная, наверное, самая неконфликтная в шоу-бизнесе поэтесса Лариса Рубальская (напомню читателям, она написала слова к песням «Доченька» Пугачевой, «Угонщица» Аллегровой, «Виноват я, виноват» Киркорова, «Напрасные слова» Малинина...). Свой творческий путь она начала после знакомства с Владимиром Мигулей («Трава у дома», «Поговори со мною мама»…). Как на тебя повлиял творческий союз с Рубальской?

 

– К ней я попала уже взрослой в творческом плане – ее песни появились в третьем альбоме. Позвонила ей, сказала, что симпатичны ее стихи; она пригласила меня к себе домой. Вот так началось наше сотрудничество. Стихи, надо сказать, пишет достойнейшие! И публика любит песни на ее стихи!

 

Есть разница между хорошим поэ-том и поэтом-песенником. Написать хорошие стихи для песни, где свои законы построения текста и взаимодействия с ритмом мелодии, очень сложно. Ее стихи – от Бога.

 

Совет родителям: «Нужно давать детям своеобразные маячки по жизни»

 

– В дополнение к твоим словам о возможной цензуре в музыке упомяну слова Рубальской: «…есть то, что можно подвергнуть критике, и есть, о чем поговорить. И Общественный совет нужен, и серьезное к этому отношение тоже нужно. Иначе мы потеряем то, что у нас копилось в российской культуре веками». Согласишься с поэтессой?

 

– Да. Много из того, что сейчас создано, не нужно бы давать массово. Просто потому, что и дети все это смотрят. Мне кажется, что родителям нужно давать детям какие-то ценности, своеобразные маячки по жизни: что такое хорошо, а что такое плохо. А ведь есть дети, которые предоставлены сами себе. Что с ними? Они ориентируются только на телевизор, на радио.

 

– Твоя публика, это кто? Какие композиции любят больше всего?

 

– Мой слушатель – это люди постарше 25 лет, думаю. Чтобы мои песни были восприняты, тут надо, чтобы за плечами был какой-то жизненный опыт: не прожив жизнь – не будешь их слушать. А слушать любят… (задумчиво) часто на моих концертах просят исполнить песню «У капитана». Мой папа был военным, и по профессии, и по убеждению. Такие забытые понятия, как «офицерская честь» или «защитники Родины» – к нему можно было отнести точно. Он был пропитан офицерской жизнью, был высоконравственен. Мне хотелось спеть песню, посвященную папе и всем служивым людям, не о войне и не о подвигах, а вот такую – добрую, женскую. Папа любил эту песню...

 

Во все времена люди поют песни. В разных жанрах. Но поем-то об одном и том же – о любви к девушке, о благодарности к матери, о любви к природе, просто о жизни, о переменах… Каждая песня имеет право на жизнь! Главное, чтобы эта самая песня не была своеобразным заслоном в познании чего-то большего, культурного, настоящего, человеческого.

 

А какая музыка очень часто льется из магнитол торговых точек или из приемников маршрутных такси, к примеру? Какая – знают многие. И все бы ничего, но ведь не только поднаторевшие жизнью взрослые ее слушают, а еще и самая неискушенная публика – обычные дети-сорванцы. И нужно ли в этом случае опять напоминать, что дети, как губка – все впитывают? И, как правило, к гадалке не надо ходить – все впитанное выплескивают спустя годы на нас же. И ведь действительно могут подумать, что тюрьма – это хорошо, что блатной фольклор придаст ореол почета и уважения в своем кругу.

 

Вот и спрашивайте потом, кто автор изречения: «Не мы такие – жизнь такая». Вот и судите потом: мол, плохая молодежь, блатная. Вот и сетуйте потом: откуда столько жаргонизмов в речах детей, строящих замки в детсадовской песочнице. Сами и создаем такую жизнь! Кто-то ради денег (бесталанно спел про тюрьму), кто-то ради глупой идеологической системы (вспомните историю советских лагерей), а кто-то попросту по невежеству своему (обывательски включая в той же маршрутке, к примеру, новый диск с иллюстрацией колючей проволоки)...

 

Но нельзя не отметить и тот факт, что совсем от тюремной песни не уйти. История России показывает: во многих семьях есть люди, так или иначе связанные с тюрьмой (не все из них, разумеется, прожженные бандиты)… И у них тоже будет своя песня. Дело все в том, какая она будет, и как будет влиять на слушателя.

 

И тюремную песню можно подать так, что даже самый искушенный слушатель будет наслаждаться душевной мелодией и, в общем-то, неплохими словами. Кто знает, что «Я куплю тебе дом» Михаила Танича (был арестован за антисоветскую агитацию и провел шесть лет в тюрьмах и лагерях в районе Соликамска, на лесоповале, амнистирован в 1953 году) – песня не только о любви, но и о реально существующей тюрьме? Красиво написано. Красиво исполнено. И душа радуется… И дети защищены грамотным текстом. А тот, кто знает, что такое «Белый лебедь» и о чем идет речь в песне, поймет.

 

…Даже среди тех, кто когда-то оступился в жизни, наверное, есть люди, понимающие, что детям не пожелаешь тюремной жизни, что не стоит им популяризировать эту жизнь, что нужно дать им иную жизнь взамен. Уверен, понимают это многие – а значит, мы живы.

 

С. ЩЕРБАКОВ.
Фото А. КАРАЧЕВА.

Глагол